Вернуться в раздел "Книги" На главную страницу
Виктор Верстаков Если в дело вступает молитва Книга в журнале МУРАВЕЙНИК Первыми возрождаются муравейники. Из будущих наблюдений. Вот здесь была страна Россия, здесь – Петербург, здесь – Сталинград, здесь мы ходили на парад, здесь над роднею голосили. Остался бугорок – Москва, как искрошившийся осколок, как муравейник из иголок, в котором жизнь полумертва. Но выбираются солдаты из муравейника на свет – членистоногие ребята, которым утешенья нет. Пускай дебелая царица хоронит под землей рабов, – солдатам скучно меж гробов и в колыбелях им не спится. И вот по родине былой, по исковерканным дорогам они идут в строю убогом: – О, Русь, ты за какой горой? 20 февраля 2017 АНСАМБЛЬ Я с ними выступал разочек и не однажды выпивал. И в самолете, между прочим, я в этом самом же летал. Пусть недолюбливал кого-то, но даже в мыслях не чернил. И песню про Шестую роту для них когда-то сочинил. Они погибли. Я не верю, что это не приснилось мне, хоть и предсказывал потери в Сирийской путаной войне. Случайной смерти не бывает. Я понял все, но не простил. …Кто нынче в небе запевает? Кто слушает среди светил? 6 февраля 2017 * * * Но я вижу звезду! Пусть угасла она, может быть, целой вечностью ранее, свет ее прилетает ко мне из окна на полночное наше свидание. Я давно потерял в мире мать и отца и друзей в злые годы военные, но мерцает звезда, но не гаснут сердца, но бессмертны Любовь и Вселенная. 2 февраля 2017 * * * Почти на отшибе Галактики (а та – на отшибе Вселенной) без всякой стратегии-тактики маемся в жизни тленной. Вырвались из притяжения земного и межпланетного. Победа как поражение – дали-то несусветные. Преодолеть Галактику не хватит ни сил, ни времени. Так обстоят на практике делишки земного племени. 2 февраля 2017 МОИ ЧИТАТЕЛИ Те, кто меня читали, уже стариками стали. Те, кто меня прочтут, только еще растут. А нынешнее поколенье ушло в бормотанье-пенье в диапазоне узком на языке нерусском. До сорока – мальчишки, до тридцати – девчушки, не открывая книжки, брякают в погремушки. Но между этим делом вдруг согрешают телом и порождают тех, кто будет выше всех. Спокойны, холодноваты родившиеся ребята, странен им этот мир, скучен его кумир. Не старики-старухи, но возрастают в духе, а не в телесной тьме, в песенной кутерьме. Внучки мои и внуки, устав от игривой скуки, пристально на меня смотрят средь бела дня. 1 февраля 2017 ПТИЦА РУХ Пролетела птица Рух – ух, до чего большая птица! Что-нибудь должно случиться: зло ли в мире воцарится, дух ли с плотью разлучится, – выбирай одно из двух. А любовь? Любви не будет. А война? Как Бог рассудит. А бессмертие? Увы, все не сносим головы. Долго проживешь, – увидишь: то, что нынче ненавидишь, воцарится на земле, как солонка на столе. Ну а если с телом дух разлучится, – птица Рух прилетит еще разочек и прокаркает: – Сыночек, я спою тебе в гробу про бессмертную судьбу. 20 января 2017 * * * По правую руку от вечности, по левую от бесконечности в середке Вселенной стою у жизни своей на краю. Родился, подрос, огляделся, в любовь и работу оделся, детей породил, постарел и заново душу согрел теплом ни земным и ни солнечным ни в утро, ни в полдне, ни в полночи, а близким дыханьем Вселенной в час вечности обыкновенной. 13 января 2017 ВСЮ-ТО Я ВСЕЛЕННУЮ ПРОЕХАЛ Внизу Земля и звездочки над нею – вот мир, который в стародавний век увидел первобытный человек. Луна явилась в небесах позднее, пятнадцать тысяч лет тому назад, о чем и астрономы говорят и мифы Греции, им возражать не смею. С годами обнаружились планеты, блуждающие криво между звезд, а Солнце встало на центральный пост (хотя ученых жгли в кострах за это). Да и Земля вдруг превратилась в шар, спускающийся в солнечный пожар, затем во тьме летая до рассвета. Созвездия в Галактику слились – сто миллиардов звезд, ни штукой меньше! А мы еще земных любили женщин и первобытно проживали жизнь, не зная, что галактик, боже мой, помимо нашей – сотни миллионов. Так во Вселенной по ее законам живем. А впрочем, вряд ли в Ней одной… 12 января 2017 * * * Как это странно: мыслящая плесень, или тростник, что сказано не мной… Но времена пришли, и шар Земной становится и скучен нам, и тесен. Я был на Байконуре, видел взлет очередной космической ракеты: гром, гул и рев, истерика планеты, свет в полземли, дрожащий небосвод. Вот и разбухла мыслящая плесень, перевалилась тяжко через край. Или тростник качнулся? Выбирай. Нет, разум – без души не интересен. 11 января 2017 * * * Если б не Великая война, мне страна была бы не нужна – нынешняя, глупая, дурная… Я другую смутно вспоминаю, ту, в которой я родился, рос, где свершалось многое всерьез, где веселья тоже было много и грехов хватало, слава богу. Грозная Советская страна. Вечная, отцовская война. 9 января 2017 ПОСЛЕ МОЛЕНИЯ О ЧАШЕ Еще один переворот, и бодро двинутся вперед свободные народы… А я таскаю воду с колодца, где январский лед по дням и по часам растет, но я с дубиной в свой черед даю воде свободу. Капитализму не пройти! Хотя он победил почти и грабит люд рабочий. А я встаю средь ночи, полено на щепу рублю, и печь старинную топлю, и стих о тех, кого люблю, пишу, сосредоточен. Ах, пролетарии всех стран, единство наше не обман, но я молюсь о чаше, которую бог Саваоф в года восстаний и боев наполнил кровью до краев буржуйскою и нашей. Неужто, повторяя тест, нам снова восходить на крест? Да минет чаша эта!.. Воскреснем, поглядим окрест: нет горестней времен и мест. Не выдаст бог, свинья не съест. К оружию, поэты. 6 января 2017 * * * Не много значат горести земные, когда б жила на небесах душа. А если в небе нету ни шиша – ну, кроме звезд, эфира, прочей плоти с энергией, что, в общем, тоже плоть? Ведь если душу не вдохнул Господь, откуда взяться ей, куда посмертно деться? В земную жизнь поторопись вглядеться: в ней вечно все – с рожденья до конца, повторной вечности, увы, уже не будет. Твои грехи прижизненно рассудит ревтрибунал из Сына и Отца. 29 декабря 2016 ГЕРМАН В музее Германа Титова была расплакаться готова, внезапной жалостью дыша, моя похмельная душа. Да, он взлетел – аж на орбиту земную. Но людьми забыты его судьба, его полет, ведь был вторым его черед. А первым полетел Гагарин – простецкий среднерусский парень, стоявший за его спиной избранник партии родной в лице Хрущева… Имя Герман вождь посчитал тогда манерным и в свете памятной войны неподходящим для страны. Так первый в службе и ученье вторым стал по предназначенью Герман Степанович Титов. …И я расплакаться готов, хотя, конечно, не ошибкой Гагарин был – с его улыбкой, с его открытой простотой, с небесной гибелью святой. А Герман вышел из отряда и на земле служил, где надо, печалился и выпивал… В музее изредка бывал. 11 декабря 2016 ТАТЬЯНА Она ничего не умела в жестокие те вечера. Ее обнаженное тело не ведало зла и добра. Дрожала от прикосновенья, стонала от ласки простой, как будто свершив преступленье, терзаясь за крайней чертой. И вдруг, разомкнувши ресницы, усмешку мою прочитав, – все переходила границы, любой нарушала устав. И снова смотрела тревожно, искала глазами ответ: нельзя это или же можно? любовь это или же нет? 10 декабря 2016 ТИМУР Я вспоминаю, вспоминаю, я ничего не понимаю: ведь были мы, как сын с отцом, – кто оказался подлецом? Конечно, я. На этом свете всегда в семье уроды – дети, отцы не подлежат суду в любой земле, в любом году. А все же «русского фашизма» на переломе коммунизма не мог понять я и простить, в быту семейном допустить. Тимур Гайдар. Концовка века. Войти бы снова в нашу реку, против течения поплыть, простить, смириться, полюбить. 8 декабря 2016 ПОЭТ Приехал к родителям в гости, поплакал в безлюдной избе, и на деревенском погосте палатку поставил себе. Давно уж душа позабыла про детские шумные дни и тянет ее на могилы покинутой милой родни. Отец на германской контужен, а мама – в колхозных трудах. Ах, господи, как ты был нужен им в послевоенных годах! Единственный поздний сыночек, уехавший в литинститут, – для славы, для нескольких строчек, которых они не прочтут. 17 октября 2016 ПО ДИКИМ ОКРЕСТНОСТЯМ ИЕРУСАЛИМА Оставив навек галилейские страны, пройдя по долине реки Иордана, расплакался вдруг на ходу в глухом Гефсиманском саду. А ученики не предвидели казни, хотя и носили мечи – из боязни воров и разбойных людей, как, впрочем, любой иудей. По диким окрестностям Иерусалима пути Его были неисповедимы, но все на Голгофу вели – и прочь с этой страшной Земли. 2 октября 2016 ПОБИСК Он командовал взводом разведки, вольнодумничал в госпиталях, и Победу, что было нередким, встретил в бериевских лагерях. Но воюя, лечась и бунтуя, в диалектику был погружен, постигая науку святую, проживая без денег и жен. Мы дружили – не то, чтобы близко, но общались не год и не два. И высокое имя Побиска он мне сам разложил на слова. Поколенье Октябрьской эры, небывалой эпохи Бойцы И Строители плоти и веры – Коммунизма, как звали отцы. Вот что имя побуквенно значит. А еще я единственный раз вдруг увидел, как горько он плачет: - Слушай, Витька, ведь предали нас… 30 сентября 2016 ДЫМ Сочинившие судьбу, улетевшие в трубу гении халтуры, дым литературы. Для стихов и прозы выверяли позы, паузы и жесты, выступлений место. Долго не взрослели, разом постарели и ушли из мира в трубы, щели, дыры. Стали дымом, слухом, нечестивым духом, сладостно смердящим даже в настоящем. Обратясь на запад, чую этот запах: все-таки, не скрою, есть в нем и родное, пусть не драгоценное, но послевоенное и передпоследнее, памятное, среднее… Ведь и мы несем вину за эпоху, за страну – простаки и дуры от литературы. 26 сентября 2016 * * * Лицом к лицу со смертью? У смерти нет лица. В бессмертие поверьте, сражаясь до конца. Пусть черти строят рожи, пусть враг глядит в упор, но смерти быть не может, коль нету до сих пор. Пока вы в жизни живы, до самых крайних лет, - все предсказанья лживы и приговоров нет. Без робости и страха пройдя земным путем, лишь в небесах рубаху мы на груди рванем. 23 сентября 2016 К ВОПРОСУ О ТРОИЦЕ Другими звездами согреты, в иной галактике летя, вы вспомните ли наши лета тысячелетия спустя? Земную мы месили глину, топтали мы земную грязь, и верили в Отца и Сына, в божественную с Духом связь. Вы эту Троицу, я знаю, не повстречали в небесах, ведь там галактика иная, другие боги на часах. И все же вспомните в полете, как вы покинули во мгле родню по Духу и по плоти, Отца – и Сына на Земле. 23 сентября 2016 В ШУЕ И вот опять я в городе своем – с любовью позабытою вдвоем, со старостью своей наедине, с виною, что не утопить в вине. В провинции рожденные, в Москву мы уезжали гордо наяву – на службу, на работу, в институт, и оказались вдруг ни там, ни тут. Русополиты, граждане страны, ни тут, ни там мы нынче не нужны. Гуляет оголтелая Москва, бормочет Шуя горькие слова. 23 сентября 2016 МОСКВА – ВЛАДИВОСТОК Ложечка в стакане дребезжит. Времечко дорожное бежит. За окном то степи, то леса, то великих строек корпуса. Это было, было, черт возьми! Это я с женою и детьми в поезде «Москва – Владивосток» еду, отпускной мотая срок. Чай попьем, в окошко поглядим, с книжкою семейно посидим, к проводнице выгоним детей, страсти предадимся без затей. А потом я выпью коньяку и впаду в дорожную тоску: ведь неделю долгую (без дня) срочных дел не будет у меня. Да, таким вот был я дураком, с будущим бездельем незнаком: дети повзрослели, нет жены, нет в окне заводов... Нет страны. 22 сентября 2016 ОТЦЫ И ДЕТИ Незримо битва происходит среди всемирной суеты. И разводящие разводят перед святынями посты. «Стой, кто идет?» Идут потомки, грядут пустые времена, круша античные обломки, божественные письмена. Мы на посту, мы часовые, и нам приказано с небес стрелять в идущих, – пусть живые, пускай с душою или без. Но это правнуки, и внуки, и даже сыновья подчас под предводительством науки идут воинственно на нас. Для них святыни – лишь преграда на неизведанном пути, который до конца, до ада им в жизни выпало пройти. 21 сентября 2016 РАЗЛУКА ТЫ, РАЗЛУКА Есть еще время проститься, жизнь еще дышит вокруг, и перелетные птицы не улетели на юг. Падают яблоки глухо в похолодевшем саду. Осень природы и духа, крайнее время в году. Старость еще не кончина, заморозки – не зима. А для разлуки причина скоро найдется сама. 20 сентября 2016 * * * Прекрасного мира не будет. История нас позабудет. И наш неудавшийся опыт вселенский не вызовет ропот. Другая найдется планета без жизни, без тьмы и без света, с которою Бог поколдует и душу бессмертную вдует. Но в пляске времен и пространства всевечного нет постоянства: изжив океаны и сушу, вновь сгинут бессмертные души. 18 сентября 2016 ИСХОД Какой туман сегодня на полях над новгородской древнею пятиной! И даже птиц не видно в тополях – последних деревенских исполинах. И лишь сырое карканье ворон с околицы доносится уныло. Ползут туманы с четырех сторон, как сорняки на свежие могилы. Повсюду смерть и отзвуки ее, и красота ухода и забвенья. Но где-то там, в тумане, бытие, родившееся в это же мгновенье. 14 сентября 2016 БАРД Какие глупые слова и пошлые мотивы! Растет, как сорная трава, искусство примитива. Не классика, не авангард, не джаз и не блатнуха. Бормочет песню юный бард без голоса и слуха. Подобный стиль зовется «рэп» (иль что-то в духе этом), чтоб сочинить сей ширпотреб не надо быть поэтом. Но надо потерять страну и веру вместе с нею. А как я барду их верну? Я сам их не имею. 13 сентября 2016 * * * Ну что он скажет мне? Ни на одной войне он не был ни минуты, болтая почему-то о смысле бытия, в котором, дескать, я – бездумно воевавший, от времени отставший – вовеки не пойму открытое ему. Нет, в прорези прицела виднее суть да дело. 9 сентября 2016 ОТЛИЧНИЦА Ее прекрасные черты еще дышали детством. Но даже против красоты она владела средством. Не удивлялась ничему, смеялась неохотно, – все по расчету, по уму и все бесповоротно. Я с нею, словно невзначай, встречался в коридоре, затем в буфете школьном чай пил в неизбывном горе. И в зале актовом, где стенд «Отличники учебы», я каменел, как монумент, не разрыдаться чтобы. Мой незавиден был удел. Но именно на фото я вдруг однажды разглядел в ней старческое что-то. Уж очень плотно стиснут рот, глаза излишне строги и в них следы былых забот и поздние итоги. Но через много-много лет с ней встретившись случайно, я вдруг иной увидел свет, узнал иную тайну. В ее морщинистом лице, в испуганной надежде светилось зримое в конце невидимое прежде. Она вернулась сквозь года в тот мир, что не случился, где было дико ей всегда. Где плохо я учился. 8 сентября 2016 * * * Осень. Скучно. Сыро. Облака летят, словно в небе дыры залатать хотят. Предаюсь печали, мерзну на крыльце. День еще в начале. Жизнь уже в конце. Гаснет на востоке алое пятно. Да и наши сроки сочтены давно. 8 сентября 2016 СТУДЕНТКА Она студентка в университете – в том, вечно юном, что на Моховой. А у меня давно жена и дети и две войны дурацких за спиной. Пусть не было особого романа, но выйдя из метро «Охотный ряд» в день неурочный да и слишком рано, я все же знал, куда глаза глядят. Ворота, лестница, над нею колоннада и коридоры темные внутри, где мне являться перед ней не надо, но не могу я ждать, черт побери. И вот на журналистском факультете короткий торопливый разговор о том, что есть терпение на свете… Она меня не любит до сих пор. 8 сентября 2016 * * * Русские могут бессмысленно драться, русские могут жестоко спиваться, в Бога уверовать до исступления и совершать преступления. Могут всю зиму на печке ворочаться, могут забыть свое имя и отчество… Русские входят воротами узкими в вечность, где станут воистину русскими. 28 августа 2016 * * * Били дикие народы, шли в Европу и Сибирь. А закончили походы – получился монастырь. День и ночь в постах, молитвах обретали Божий вид, возросли в духовных битвах – глядь, социализм стоит. По церквям и по сусекам нагребли металлолом. Всё для блага человека! – получился космодром. На земле и в поднебесье пели в жизни непростой, оглянулись после песни – на дворе стоит застой. Демократия, свобода электронного ума. Строим дом до небосвода. Получается тюрьма. 14 августа 2016 ВЕРНОСТЬ Он всем надоел. Он спивался. Он даже не пел, он орал, выписывал пьяные галсы и дикое что-то играл на старом дырявом баяне, висевшем на тощей груди, блуждая деревней по пьяни, не видя ни зги впереди. Смертельный исполнивши номер, притихнув, но не протрезвев, он прошлою осенью помер, прервав безысходный распев. И мы его похоронили, затем помянули слегка: пускай мы его не любили, а все-таки жаль дурака. Прошло чуть поменее года, и вдруг в деревенских садах внезапно явила природа сверхщедрость в осенних плодах. Ломая и ветви, и сучья, и даже стволы иногда, плоды понависли, как тучи, как гроздья румяного льда. И лишь под соседским окошком на яблоне лучшей его, всегда плодовитой, как кошка, не выросло вдруг ничего. 12 августа 2016 В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ОТЦА И было бы тебе 93. Немногие участники Великой Отечественной горестной войны достигли в жизни возраста такого. Пью за танкиста Глеба Верстакова, хмелея не от водки – от вины. Мы дети победителей-героев, рожденные в конце сороковых и в первые года пятидесятых еще при Сталине и прочих супостатах, как нынешние именуют их – жестоких маршалов и спившихся солдат, прекрасную Европу захвативших, ее державших сорок с лишним лет в плену и угнетении суровом. Пью за танкиста Глеба Верстакова, которого давно на свете нет. Ты умер – и Россия пошатнулась: Олимпиада куцая, Афган, безвластие верхов, низов броженье, к безумной пропасти безвольное скольженье, распад Союза, суета, обман. И я, твой сын, все это допустил. Назвавший внука твоего в честь деда, в горячих точках от стыда дрожал, трусливо храбреца изображал, краснея от очередной победы. Ты не увидел нынешней страны, которую страною звать нелепо, где продается всё и все подряд. Прощай, отец. Прости меня, солдат. Пью за танкиста Верстакова Глеба. 22 июля 2016 ПРОСВЕТ Справа тучи, слева облака, впереди закатная тоска, за спиною давние восходы – темнотой окутанные годы. Это вид из сада-огорода на исходе дня и бытия, где о жизни размышляю я. Тишина в безлюдной деревеньке, на крыльце не проскрипят ступеньки, гости не приедут: нет пути, разве только лешему пройти. Справа, слева, спереди и сзади все поникло в сумрачном наряде. Но блеснул просвет над головой… Господи, так я еще живой. 15 июня 2016 ПОВЕРКА В кирзовых сапогах на босу ногу в казарменной курилке, у окна, под инструмент, что мучает Серега, о женщинах болтаем допоздна. О Господи, какие же мы дети! Ну целовались с этой или той, ну надписи читали в туалете, ну сон смотрели очень не святой. И все. Ведь мы юнцы, мы не женаты, мы в увольненья ходим только днем, – курсанты-первокурсники, солдаты, пылающие будущим огнем. Да, только в будущем любовь неодолима, а в юности лишь говорим о ней. Потом она приходит, или мимо проходит, – неизвестно, что больней. Переживем войну – одну, другую: семейную и где-нибудь в Чечне, отчизну потеряем дорогую, вернемся к опостылевшей жене. Смиримся, поседеем, постареем, душа взлетит в безжизненную высь. …Пришел начальник курса. – Батарея, повзводно на поверку становись! 14 июня 2016 НАЧАЛЬНИК КУРСА Памяти Ю.П.Закурдаева В Москве дослуживает, разве это горе? Ведь у него здесь и квартира, и семья. – По телевизору показывают море! – вбежав к начальнику, докладываю я. И он в ленкомнату, где телеящик светит, из канцелярии казарменной спешит. Спроси о чем угодно, не ответит, служебным рвением в пути не согрешит. Садится перед голубеющим экраном и говорит: – Сержант, закройте дверь. – Тогда казалось это мне смешным и странным, святым и вечным кажется теперь. Ведь он командовал большими кораблями, ходил и в южных и в арктических морях, сиянья севера росли над ним, как пламя, и Южный Крест дрожал на вечных якорях. О, этот сладкий запах краски, стали, соли, перемежающийся вдруг пороховым. О, эта боль, вдруг оказавшись на приколе, ржаветь и доживать полуживым. Но вот меняется картинка на экране. Начальник говорит: – Переключай. – И благодарно, словно я помог в тумане, меня за плечи обнимает невзначай. 12 июня 2016 * * * А мы с тобой уже не свидимся, вновь друг на друга не обидимся, не расцветем в воспоминаниях о нашем счастье и страданиях. Страшнее зла невероятного отсутствие пути обратного автобусного и трамвайного до перекрестка неслучайного. На остановке я с усмешкою перед влюбленными помешкаю, ведь эта парочка с гитарою когда-то тоже станет старою. Расстанутся ли, не расстанутся, но одинокими останутся, как мы с тобой, как все идущие в невыносимое грядущее. 11 июня 2016 ДЕСАНТ В. Маковею Наш десант не опустится с неба. Вечность издали машет рукой. Не годна нам церковная треба ни во здравие, ни в упокой. Мы на стропах незримых повисли, мы в безвестные дали плывем. Средь живых нас Россия не числит, Бог не ведает, где мы умрем. Мы защитники бывшей Державы, мы бойцы нерожденных времен. Рассчитаемся слева направо, подравняем в строю батальон. А инфарктом ли, пулей, осколком были наши пробиты сердца, – ни врачи не уверились толком, ни Господь не познал до конца. Мы плывем между небом и твердью, впрочем, небо такая же твердь между вечною жизнью и смертью… Если есть в мире вечная смерть. 28 марта 2016 ДВУХТЫСЯЧНЫЕ Мы не думаем – мы вспоминаем, мы давно не живем – проживаем в суетливой заблудшей стране, не в эпохе, а в нынешнем дне. Есть, конечно, Донбасс, Севастополь и ракеты с названием "Тополь", базы в Сирии и интернет, и на празднествах лазерный свет. Только нет ни мечты, ни дороги, только чувства и мысли убоги, только Русь не живет, не поет – вспоминает, безмолвствует, пьет. 26 марта 2016 * * * Какие солнечные дни, какие ночи лунные, какие старые они, какие были юные. А что случилось? Жизнь прошла твоя, сугубо личная. Не ведает добра и зла природа безразличная. Горит закат, блестит звезда, восходит солнце раннее, и происходят, как всегда, любовные свидания. А ты глядишь на небеса в наигранной беспечности. Бывают в жизни чудеса, но не бывает вечности, И все же славно, черт возьми, что время кормит с ложечки: пожил немножечко с людьми, ну и умри немножечко. 26 марта 2016 * * * Я обдумывать жизнь не умею, перед смыслом ее я немею, потому что рожденье и смерть – вот и вся ее вечная твердь. Остальное же, что посредине, по случайной случалось причине и могло бы не произойти, если б вдруг искривились пути. А любовь – чем не суть и не тайна? А война – неужели случайна? – Мы порой без любви рождены, умираем порой без войны. Остается на свет появленье и последнее в жизни мгновенье, и не выразить их ни за что: ведь не вспомнишь ни то, и ни то. 24 марта 2016 ЗАМОСКВОРЕЧЬЕ Страна за рекою напротив Кремля, покоя и горя родная земля, отсюда орда за ордою к Москве подступали с бедою: недаром Большая Ордынка – ее вековая срединка. Вот здесь, вдоль реки, Государев был сад, вон там, на Болоте, Емельку казнят, а в Балчуге Царская баня дымилась в прибрежном тумане, с ней рядышком первый в столице кабак не замедлил явиться. Тут Водоотводный проляжет канал, там – Каменный мост, что похож на пенал, прикрывшийся сенью тесовой, закрывшийся в ночь на засовы. А дальше София Святая взрастет, куполами блистая. С ней рядышком выстроят дом над рекой, в который поселят войну и покой, – гостиницу (в прошлом подворье), казармою ставшую вскоре, где жил я в курсантские годы армейско-советской свободы. На Пятницкой приобретал я вино, напротив Болота ходил я в кино – в "Ударник", где перед сеансом пил пиво и слушал романсы, на Кремль за рекой любовался... Да так в той стране и остался. 13 марта 2016 ЗА ДРУГИ СВОЯ Мы уходили от погони, мы от погони не ушли и на горящем горном склоне телами смертными легли. А души положили рядом, наперекрест: моя, его, – чтоб в небесах перед парадом не перепутать ничего. 1 марта 2016 * * * – Что делаешь? – Молюсь. – Да разве это дело? Чем занят разум твой, твое земное тело? – Молитвою. – Неужто бьешь поклоны, целуешь закопченные иконы и свечки ставишь за Святую Русь? – Нет времени на это. Я молюсь. 21 февраля 2016 * * * Мало событий в деревне зимой. Снег разгребешь, возвратишься домой, ну и садишься у печки, дыма пуская колечки. Да, совершил я желанный побег в тихий приют размышлений и нег. Впрочем, а нега ли это – книжка, огонь, сигарета? Может быть, снова слетать на войну, или найти молодую жену, в морду кого-нибудь двинуть, злое правительство скинуть? Все это было со мною не раз, многих губил я, кого-то я спас, мне повторять неохота эти земные заботы. Бог одинок в небесах. Надо стоять на часах. 8 февраля 2016 * * * Двадцать первый век не мелодичен, не лиричен, не драматургичен, даже, черт возьми, не прозаичен. Этим он по-своему эпичен: взял и отказался человек от искусства в двадцать первый век. Некогда ему играть в искусство, выражать возвышенные чувства, радоваться, сопереживать, на молитву книжную вставать. Двадцать первый век – эпоха дела, где душа исторгнута из тела. Да и для чего она в пути тем, которым некуда идти. 8 февраля 2016 * * * А все же литобъединения я вспоминаю иногда, где доморощенные гении сходились в оные года. Пенсионеры и рабочие, военные и школяры друг другу голову морочили согласно правилам игры. Носили с дрожью неподдельною свои измятые листы на сборища еженедельные провинциальной суеты. Не насмехаюсь и не сетую, а просто не могу забыть, как мнили мы себя поэтами. И были ими, может быть. 7 февраля 2016 РУССКАЯ МОЛИТВА Раз вы так, то мы будем молиться, потому что всему есть граница и смирение вечное тоже на измену бывает похоже. Беспощадна духовная битва, если в дело вступает молитва, и свершается под небесами то, что не совершили мы сами. Или вы позабыли Давида, не прощавшего людям обиды и просящего Бога в моленьях уничтожить их в трех поколеньях? Вам припомнятся эти псалмы, – на молитву становимся мы. 31 января 2016 ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ РОМАНС Запах шпал просмоленных, в стороне лесок. Под рубашкой Олиной остренький сосок. Железнодорожные ранние пути, страсти невозможные, взрослые почти. Электричка первая, дальний перегон, девочка примерная, благодарный стон. И опять без повода замедляем шаг, от электропровода не уйдем никак. До Соревнования мы еще в раю (странные названия в Талдомском краю). Отругают матери, аж заголосят. ...Мы теперь приятели, нам по шестьдесят. 18 января 2016 * * * В огонь ходили на войне горячей и на холодной лезли в холода. Тогда мы не хотели жить иначе, вояками мы числились тогда. Но информационные сраженья, затем религиозные бои глухое породили раздраженье и вырвали из воинской семьи. А вдруг и вправду окромя Аллаха нет бога на земле и в небесах, и смертники не зря идут на плаху в своих взрывоопасных поясах? А вдруг и впрямь смертельные печали в переизбытке знания даны, и Слово вновь положено в начале дурного сотворения войны? Противоборство знания и духа свелось к противоборству зла и зла. И косит виртуальная Старуха словесною косой из-за угла. 16 января 2016 МАЛЕНЬКАЯ БАЛЛАДА О ВЕЧНОСТИ Земля погибнет? Несомненно. Все погибает. Но опять иной творец в иной вселенной про вечность будет рассуждать. Уже не инопланетянин – иновселенник у огня в небесном творческом тумане случайно разглядит меня. Навряд ли будем с ним похожи, но сердце верит в чудеса: одни и те же наши рожи, одни и те же голоса. Да и мечта похожа будет: что гибель вечность сотворит, что антимир нас не забудет, – поймет, расслышит, разглядит. 13 января 2016 * * * Стук автомата суховат, стук пулемета влажен, фугасный короток раскат, а бомбовой протяжен. Слух обостряется людской среди огня и дыма. Звук пуль – он тоже не такой, когда в тебя и мимо. Воспринимал войну на слух, на вид, на ощупь даже. Все на войне одно из двух. Лишь смерть одна и та же. 11 января 2016 ДВА ДОЖДЯ Колонны концертного зала, унылый октябрьский дождь. Куда тебя жизнь не бросала! – и в бой, и в похмельную дрожь. Витрины театра Сатиры, афиши за мокрым стеклом, незримая девочка Ира, рыдающая за углом. Встречались мы на Патриарших, затем на Садовом кольце взасос целовались при старших сквозь капли дождя на лице: они предвещали нам слезы измены, разлуки, стыда, но эту житейскую прозу еще мы не знали тогда – и рухнули в пропасть с вершины. А нынче в бушлате сыром отсюда я еду машиной на Чкаловский аэродром. На очередную войнушку всерьез я слетаю, хотя про дождь и былую подружку я тоже сказал не шутя. 11 января 2016 ШТУРМОВИКИ В Афганистане, близ аэродрома сидим, порнуху смотрим, пьем чаек. Потом майор, зевнувши до истомы, сказал: – Нет, полечу-ка я на огонек. По телефону вызвали "уазик". И в тапочках домашних, как сидел, майор шагнул с порога мимо грязи, в машину сел, уехал, улетел. А было это в зоне Кандагара, где маялись войска, окружены, где лишь авиционные удары давали передышку от войны. Да, я один досматривал порнуху – второго места нет в штурмовике, – и представлял, теряя силу духа, очередное смертное пике. Я знал тогда, что летчики снижались, хотя бомбить должны бы с высоты: под Кандагаром слишком уж сближались изрезанные горные фронты. Бить с высоты – равно что из рогатки, тут не поможет лазерный прицел. Потом майор вернулся: – Всё в порядке. – А через час он снова улетел. Не думал я, что повторится это. Но в Сирии увидел, как во сне, что никакие умные ракеты не царствуют ни на какой войне, что снова капитаны и майоры, не досмотрев чужих экранных жен, пикируют на огненные горы, где наш спецназ безвестный окружен. 11 января 2016 МЕМУАРИСТ По Ближнему и Среднему востоку прошел пешком, проехал на броне. И вот в тверской деревне одиноко воспоминанья пишет о войне. Он сам уже порой подзабывает далекие безвестные бои, в которых умирают, убивают и предают чужие и свои. Кому нужны воспоминанья эти? Друзья погибли, умерла жена и отдалились выросшие дети, да и страна давно уж не страна. Он топит печь, с колодца воду носит, армейские досматривает сны. И ничего у мира он не просит, как не просил когда-то у войны. 10 января 2016 ОККУПАЦИОННЫЙ РОМАНС Среди прочих иноземцев я предпочитаю немцев с их жестокостью и силой, педантичностью унылой, с их умением шуметь, барабанами греметь и устраивать парады там, где надо и не надо, с их спокойствием в любви: только выпить позови – сразу же подругу бросят, разве что про деньги спросят: кто заплатит за вино? Это им не все равно. Среди прочих иностранцев выбираю я германцев, даже если мы опять будем с ними воевать. Да, народ неодинаков, да, евреев и поляков ненавидели они, как и нас в былые дни. Но когда средь немчуры подрастал я до поры по армейской по причине (мой отец служил в Шверине), – сверстники и старики были мне почти близки: мы друг друга понимали, а порой и обнимали. Да, отец там ранен был, я про это не забыл. Но в Германии же он счастлив был. И был влюблен. 10 января 2016 УЧАСТНИК ГОСПЕРЕВОРОТА Две пули автоматных вонзились в кость одну. А все же он обратно вернулся на войну. Почти что однорукий (вторая – словно плеть) учил бойцов науке зазря не умереть. Учил и генералов помилосердней быть, селений и дувалов слепым огнем не бить. Потом вторая рана, награда и приказ, чтоб из Афганистана убрался сей же час. В России подлечился и должность получил, где снова в бой включился – разведчиков учил. Собратья-офицеры шли с бедами к нему. Он оправдал их веру – и угодил в тюрьму. Мол, к госперевороту он собирал войска, мол, свергнуть он кого-то хотел наверняка. Сидел в тюрьме суровой – израненный, больной. Но выбрался, и снова беседует со мной. – Мне нынче ходу нету в столицу, а ты вхож в большие кабинеты... Пусть учат молодежь. И в Сирии разведка неслышно, как волна, в координатной сетке присутствовать должна. – Переживает Леха за отчую страну, за подлую эпоху, за горькую войну. 9 января 2016 ИНОПЛАНЕТЯНКА Какие тоненькие пальчики, какие маленькие груди. Ах, эти девочки, как мальчики, ах, эти люди, как не люди. Инопланетные создания из приземлившихся тарелочек. Зачем ты ходишь на свидания с одной из этих полудевочек? Она на нервах и пружиночках, на сигаретах и рыданиях, в ее объятьях и ужимочках сквозят небесные страдания. Из приземленного безумия на волю вырваться пытается, то холодеет, словно мумия, то отдается, как прощается. Какие тоненькие пальчики, какие груди, чуть заметные... Ах, эти девочки, как мальчики, как ангелы инопланетные. 9 января 2016 ВЫСТУПЛЕНИЕ НА АЭРОДРОМЕ Пою – и сам не слышу слов, бесшумно вою под гул и гром штурмовиков над головою. Вдали сожженные холмы, в холмах могилы. Здесь, говорят, воюем мы против игила. А есть игил тут или нет, – другая песня. Был дан приказ. Мы дать ответ должны, хоть тресни. Бьем – позволяет высота – чужие морды. ...Жаль, слов не слышно ни черта, одни аккорды. 6 января 2016 * * * Любовь, что казалась смертельной, стала забавой постельной, а та, что казалась пустою, стала почти святою. Так приближается старость – вера, смирение, жалость. 6 января 2016 * * * Скоро октябрь. Будут щуки ловиться, будет листва над водою летать, будет любовь стародавняя сниться, буду забытые книжки читать. Скоро октябрь, осень краткого года, - в старости годы, как листья, летят и опускаются плавно на воду, под холодеющим солнцем блестят. 16 сентября 2015 * * * На востоке полоска зари между лесом и тёмною тучею. Что ж, душа моя, поговори с небесами по этому случаю. Не боюсь восстающего дня с испытаньями и непогодою. Даже смерть не пугает меня, - не клониться же перед природою. Только жаль, если тело с душой без прощального слова расстанется, и в полоске зари небольшой ничего от меня не останется. 15 сентября 2015 * * * Дрова бормочут, прогорая, по окнам морось слезы льёт, над ветхой крышею сарая туман, как облако, плывет. Сентябрь унылый, деревенский. Не знаешь: спишь или живёшь – без недругов, без ласки женской, на чёрта лысого похож. А все-таки покой и воля тебя в судьбе не обошли, пусть и ржавеешь на приколе, как боевые корабли. Они ещё не омертвели. И если громыхнёт война, в ремонтно-доковой купели их снова окрестит страна, поставит новые орудья, отправит в яростный поход, – и лысый чёрт с седою грудью в тебе взаправду оживёт. 7 сентября 2015 * * * Не жаль мне поэзии как таковой: она не всегда оставалась живой в переворотах истории, сколько б об этом ни спорили. Еще возродятся, хоть тресни, стихи и высокие песни. Но эти вот мальчики, девочки, ушедшие в англо-припевочки, умрут безвозвратно, всерьёз. Вот их-то и жалко. До слез. 4 сентября 2015 * * * Далекая заря горела над волнами. Бескрайние моря лежали между нами. А я твердил: – Плыви сквозь радости и муки от берега любви до берега разлуки. – Вставало и росло полдневное светило, в моих руках весло еще послушно было. Скорее позови, я поплыву на звуки от берега любви до берега разлуки. Уже закат пылал, уже прибой был рядом. Я бился между скал, с тобой прощаясь взглядом. Все страсти – на крови: протянутые руки от берега любви до берега разлуки. 17 августа 2015 * * * Как холодом ударило из сада, едва открыл я внутреннюю дверь! Я постарел, а всё же сердце радо обилию открытий и потерь. На яблоне тяжелыми плодами пригнуты ветви до сухой травы. Вот так и я склонился под годами, однако под бесплодными, увы. Ни славы, ни любви, ни главной книги, ни даже денег, - отчего клонюсь? Несбывшееся – тяжкие вериги, в них от сырой земли не поднимусь. Но двери в сад, но сердце в мир открыты, я не боюсь ни горя, ни чудес, и на весах с предсмертной гирей быта бессмертное имеет перевес. 14 августа 2015 * * * Увы, считаясь однолюбом, со многими был нежным, грубым, - не сохранил любви закон, неоднократно был влюблен. Да и война в Афганистане была похожа в этом плане: за ней Абхазия, Чечня и прочие влекли меня. Еще обидней со страною: была Держава за спиною, затем чужая пустота, затем Россия, да не та. Вся жизнь – измены, перемены, нелепо сыгранные сцены, хоть в замысле была ясна: одна любовь, война, страна. 2 августа 2015 * * * После ночного дождя с громом, бросающим в дрожь, сломанный сук обходя, снова попал я под дождь. Ветер восточный, родной вдруг на мгновенье подул, с мокрых ветвей надо мной влагу ночную стряхнул. В солнечных ранних лучах капли летели, светясь, чтобы осесть на плечах, чтобы вернуть нашу связь. Все мы родня на земле, всех нас Господь породил, - гром возвестил мне во мгле, дождик с ветвей подтвердил. 31 июля 2015 * * * За мной закрываются двери, а там, за дверями, потери – прекрасный мираж бытия, где некогда нежился я. С шуршаньем, со скрипом, со стуком, бесшумно, с неведомым звуком захлопываются они, скрывая минувшие дни. Держава была, - где Держава? Война нас любила, - где слава? Где гордый судьбой человек? – Всё там, за дверями, навек. А то, что касается быта, еще безнадежней закрыто, оболгано, в спину убито, слезой крокодильской обмыто: ведь, мол, не могла не пропасть дурная Советская власть. Но прокляты будут, я верю, все те, кто захлопывал двери. 31 июля 2015 * * * Художники работают, как черти, в уединенных студиях своих, пока на опрокинутом мольберте их не найдут – холодных, неживых. И композиторы за фортепьяно часы и дни проводят напролет, потом один, покачиваясь странно, встаёт, другой навеки не встаёт. Поэты за столом не умирают, поскольку не рисуют, не играют, не сочиняют даже, а должны, бесцельные разглядывая сны, до чертиков порою напиваясь, по улицам слоняясь и влюбляясь, вдруг уловить средь шумной тишины слова, что свыше произнесены. 30 июля 2015 * * * Памяти В.В. Кожинова Жизнь трагична по определению. Я пытался подвергнуть сомнению этот кожиновский постулат лет, наверное, двадцать назад. Дело даже не в смерти: похожие смерть с бессмертьем, говаривал Кожинов, вечность для человека страшна, хоть она в суете не видна. А в деревне то дождь, то метелица, то туманы по озеру стелятся, то жарища недели подряд, то холодные звезды горят. Или даже природа – трагедия и вовек не приближусь к победе я в одинокой счастливой глуши, в смертной жизни бессмертной души? Но победа и есть поражение, потому что в ней гибнет движение. Впрочем, там, за чертой бытия снова с Кожиновым встречусь я. 29 июля 2015 * * * Вот и сошли фронтовики войны Великой с земли, исполненной тоски, с земли безликой. Не их вина, фронтовиков, что дело плохо, что мир потомков бестолков, мелка эпоха. Страшней боёв бывает быт во имя быта. Герой забыт, и враг забыт, война забыта. Конечно, клятвы, и почет, и монументы. Но жизнь в беспамятстве течет, сиюмоментно. И не вина тут, а беда преобладает: всё, что мы предали, всегда нас ожидает. 21 июля 2015 * * * Какие низкие сегодня облака, как скучен дождик, льющийся отвесно. И жизнь моя мне кажется низка, бессмысленна, пуста, неинтересна. Рассвет, а птиц не слышно, ни одной. Июль, а лета словно не бывало. И все происходящее со мной последний смысл внезапно потеряло. Ни веры, ни удачи, ни любви, ни подвига, ни славы, ни надежды... Не нравится? А всё-таки живи, донашивай телесные одежды. 19 июля 2015 ПОЗДНИЕ ГОСТИ Догорает моя печка, оплывает моя свечка, но в избе еще тепло, но в душе еще светло. Это старость у порога или ангелы от Бога принесли святую весть, что на свете счастье есть? Жизнь потеряна, пропита, предана, полузабыта. Одинокая изба, изменившая судьба. Почему же на погосте вновь ко мне приходят гости и садятся у огня, чтоб обманывать меня? 5 июня 2015 * * * Какая, к черту, Украина, когда есть Киевская Русь – первоисточник, сердцевина, славянская мечта и грусть. Была окраиной для Польши, не устоявшая в бою, но мы ее любили больше – праматерь русскую свою. Вернули Киев и другие ее святые города, ее местечки дорогие, пусть и смешные иногда. Великороссы, малороссы, никто ни мал и ни велик. Да, чуть по-разному курносы, да, отличается язык, подпорченный татарским игом и польским игом в оный век, - но, встретясь, понимаем мигом: проходит русский человек. А разбредемся ненадолго, - вдруг обернемся на пути: за нами Днепр, за нами Волга, нам больше некуда идти. 5 июня 2015 НЕ ЛУЧШЕ ЛИ? Национальные идеи, в них совпадения нигде я для русского и для еврея при жизни не сумел найти. Даны нам разные пути: одним – земного превосходства, другим – блаженного юродства. И если честно, от души, то оба вряд ли хороши. Так что же делать нам, о боги, когда встречаемся в дороге, обремененные грехом, мы пешие, они верхом? Они нас топчут, мы их гоним, они опять кричат: «По коням!» – и продолжают нас топтать, чтоб нам подолее не встать. А мы юродиво деремся, среди дороги остаемся, чем, пусть того мы не хотим, проехать мы мешаем им. Не лучше ль вдоль своих обочин пробраться как бы между прочим и нам, и им, и разойтись, как с далью даль, как с высью высь?.. 19 мая 2015 * * * Одно полено не горит, оно имеет бледный вид в горячей печке даже, - лишь согревается, дымит, лишь поднимает сажу. Нет настоящего огня ни у тебя, ни у меня, пока мы одиноки в отпущенные сроки. Вот и они идут к концу, и слезы катят по лицу, смола течет с полена – трагическая сцена. Но если вовремя успеть соединиться, замереть, в дымах судьбы обняться, - как будем мы с тобой гореть, над миром тлеющим лететь и пламенем смеяться! 19 мая 2015 ЗАБОЛОЦКИЙ Здесь, на улице Беговой он сидел со склоненной к листу головой – никакой уже не заключенный, а Советскою властью прощенный, возвращенный в Москву наяву, даже в домике поселенный, где есть маленький садик, ограда, - а чего еще в старости надо? Впрочем, садик был скучен и пуст, лишь сухой можжевеловый куст под окошком уныло торчал, на вопросы судьбы отвечал. Можжевеловый куст, можжевеловый куст, робкий лепет изменчивых уст, - или что-то похожее, но все равно суть не в том, все равно. В наших главных стихах смысла нет, и слова в них похожи на бред. Нам любая травинка – поля, нам любая пылинка – Земля, а тем более после тюрьмы, после лесоповальной зимы, перед чахлым колючим кустом, над распахнутым настежь листом. 18 мая 2015 ТРЕВОГА Дом офицерского состава, забытый Богом гарнизон, Дисциплинарного устава непререкаемый закон. Бегут посыльные из штаба, стучат в расшатанную дверь. Еще полчасика хотя бы с похмелья подремать теперь. Стоишь с тревожным чемоданом, целуешь сонную жену... Все было буднично и странно и походило на войну. Дежурство около ракеты, поток звонков и кодограмм… Зачем я вспоминаю это, зачем рассказываю вам? Вот и поеживаюсь знобко и замолкаю в тишине. ...А все же пусковая кнопка не зря принадлежала мне. 3 марта 2015 * * * Даже птицам они не нужны – не имеющие сердцевины, провисевшие аж до весны прошлогодние гроздья рябины. Если ягоды эти мертвы, почему до морозов не сгнили? И кого на ветвях без листвы столько ждали они, так любили? На апрельском качаясь ветру, отрываются поодиночке, и на черной земле поутру появляются красные точки. А случайно ногой наступлю, - не почувствую и не замечу, что не плоть, а надежду гублю на хотя бы посмертную встречу. 27 февраля 2015 ИСХОД Теперь поговорим о главном. Не обязательно о славном, не о чужом, не о родном, а просто о пути земном, всегда и всюду нисходящем. Поговорим о настоящем. В своей избушке деревенской исполнен я любви вселенской, а грешная любовь мертва, - пусть ею тешится Москва. Мне надоело верить в сказки, выпрашивать у женщин ласки, и только муза нынче мне порой является во сне. Я сплю, поскольку спит держава. А без нее зачем мне слава, зачем земное бытие, в котором царствует ворье? Вселенская любовь – иная. Я тех люблю, кого не знаю, кто был в окопах погребен, кто будет в будущем рожден. Живых я не люблю. Мы вздохи над гробом суетной эпохи, переходящие порой в рыданья, ставшие игрой. Есть, разумеется, природа, литература и свобода. Но главное в исходе лет державный путь, вселенский свет. 10 января 2015 * * * Над озером листья летают и птицы меж ними парят, сбиваясь в осеннюю стаю которые сутки подряд. Октябрь. Ни зимою, ни летом таких не бывает ветров, и странно подумать при этом, что скоро наступит Покров. Снег выпадет, землю и воду укроет на день ли, на час от буйства листвы в непогоду, от птиц, покидающих нас. 8 октября 2014 ЛОВЦЫ Мне нравятся и те, и эти. Но не люблю я, хоть убей, тех, кто раскидывает сети на рыбу да и на людей. Сплетают мелкие ячейки, чтоб удушить наверняка какую-нибудь там уклейку, какого-нибудь простака. Талдычат про улов, про веру (есть и духовные ловцы), а приглядишься: браконьеры, а вдумаешься: подлецы. Уродуют и плоть, и душу в озерном ли, в речном раю, - уж я не говорю про сушу, про жизнь людскую, про свою... 8 октября 2014 ИЗГОИ Я подружился с дикой уткой. Мы с ней на озере вдвоем средь осени, довольно жуткой, часами рядышком плывем. Нас дождик налетевший мочит, уносит шалая волна. Гребу веслом я что есть мочи, лапчонками гребет она. Не инвалид и не подранок, встает в потемках на крыло, чтобы назавтра спозаранок вернуться под мое весло. Вновь спиннинг за корму бросаю, она ныряет вдоль бортов – доверчивая и босая, не ведавшая добрых слов. Я не любитель аллегорий, тут не про женщину рассказ, - про утку, осень, холод, горе, случайно сблизившее нас. 8 октября 2014 * * * Воевавшие не виноваты, на какой бы они стороне ни сражались в любые даты на любой – да, любой – войне. Пусть при этом они убивали, но и сами порой умирали, замерзали в пустых полях, изнывали в госпиталях. Ну а те, кто сидели дома, им придумывали синдромы и трепались про всепрощенье, про потерянное поколенье. Виноваты невоевавшие, - под прицельным огнем не вставшие, гуманисты за счет бойцов, да и трусы в конце концов. 8 октября 2014 * * * Мне снится пешая пехота – та старенькая, без машин, бредущая через болота, лежащая вокруг вершин, означенных на карте серой цифирью черной неживой в четырнадцатом ли, в сорок первом, в Галиции ли, под Москвой. Сравняла пешая пехота телами в пласт и в два пласта низинки те и те высоты – сегодня дачные места. 30 сентября 2014 ПЕРЕКИДНОЙ КАЛЕНДАРЬ Изобретение бумажное, мой календарь перекидной вдруг да напомнит нечто важное, происходившее со мной. Здесь государственные праздники, и фазы Солнца и Луны, и прочие разнообразности плюс именинники даны. И в сентябре, двадцать девятого лишь мы вдвоем, лишь мы с тобой отмечены не то, чтоб датою, но именинною судьбой. Людмила с Виктором соседствуют на продырявленном листе, хотя в далеком школьном детстве мы носили имена не те. Ты Люською была, я Витькою, мы целовались иногда, и белыми прошита нитками была влюбленность в те года. Затем взросление, студенчество, - слезам не верила Москва! И мы расстались, делать нечего: вступила молодость в права. Однажды повстречались в зрелости, поцеловались, торопясь, припомнив детские несмелости, несбывшуюся нашу связь. Вот так и дожили до старости: я не с тобой, ты не со мной. Я б и забыл об этой малости. Но – календарь перекидной... 30 сентября 2014 * * * Происходят события в мире, черти что происходит в стране и в Москве, и в семье, и в квартире. Ну а что происходит во мне? Поутихло былое горенье, не волнуют былые мечты, не рождаются стихотворенья из обрыдлой мирской суеты. Пережил офицерскую службу, и запас, и отставку, - и вот без войны, без любви и без дружбы собираюсь в последний поход. Зря, конечно, я кланялся пуле, перед миной бросался ничком... Хорошо бы покинуть в Кабуле мир, с которым был плохо знаком. 28 августа 2014 * * * С тобой говорю у воды, у огня. Ты слышишь меня? Ты помнишь меня? Я так одинок над рекой у костра. Давно мне к тебе возвратиться пора. Бледнеет закат, неподвижна вода. Неужто не встретимся мы никогда? Родные, седые – ведь мы старики – сидели б с тобою сейчас у реки. А может, в московской квартире твоей вдвоем согревались теплом батарей, смотрели б, как пляшет огонь голубой на телеэкране, над нашей судьбой. И снова б расстались – уже на века, – как пламя с костром, как с водою река. 10 марта 2014 ПОКОЛЕНИЕ Перепечатаю стихи – далекой юности грехи и удивлюсь: да я ли это изображал судьбу поэта, писал про неземную страсть, поругивал земную власть, и прочее в подобном роде, хотя и складно, в рифму вроде. Но сверстники меня читали, поэтом истинным считали и пели песенки мои (друг другу, не в кругу семьи). Мы все тогда читали, пели, и думали, что в самом деле святую истину найдем, отцов и дедов превзойдем. Особой дурости тут нету, мы в молодости сплошь поэты и поголовно влюблены в свои мечтания и сны. А поколенье оказалось (как и стихи) такая малость, такая дрянь в конце концов пред поколением отцов. 12 февраля 2014 * * * В небольшом, текстильном, тихом среднерусском городке я стихи читал ткачихам и катался на катке. Бытием была, не бытом жизнь в те юные года. Я мечтал, что знаменитым загляну еще сюда. Обязательно с женою, раскрасавицей такой, что поклонится стеною Дом культуры городской. Как ни странно, это сбылось – и известность, и жена, пусть стена не поклонилась, так на то она стена. Но отцовская могила, материнская потом зачеркнули все, что было в сердце глупом и пустом. Приезжаю боязливо и на кладбище бреду. «Были живы. Были живы», – повторяю на ходу. 31 января 2014 ЛАТИНСКИЙ КВАРТАЛ Живем в Ленинграде, в «Латинском квартале» – на улице Серпуховской, здесь издавна койки студентам сдавали; в Париже квартал есть такой. Отец поступил в Академию тыла, подвальную комнату снял, которую мать называла могила, а старший мой брат одобрял. Там были такие дворы проходные, такие глухие места, такие сараи, такие пивные, что даже Москве не чета. Отец и в могиле учился ночами, отличником стал, но грустил: ведь он же танкист, ведь война за плечами, а медики выслали в тыл. Ну, ранен, горел, ну немного контужен, но разве же он тыловик? И был Ленинград ему вовсе не нужен – он к танковым боксам привык. Ни мама, ни брат его не понимали, а я, потому что был мал, вдруг сам разлюбил столь мне милый вначале жестокий Латинский квартал. 17 января 2014 ВЫБОР Есть еще лодка – стальное дно – и деревянный домик, крепкий табак, зелено́ вино, ну и блокнотный томик. Что еще надо отставнику службы и литературы, чтобы развеять печаль-тоску, не застрелиться сдуру? Я бы влюбился, но в шестьдесят это довольно странно, и без того на плечах висят горестные романы. Иди же в очередную войну броситься, как в могилу, чтобы в бою искупить вину перед страной постылой? Есть еще выбор. Но страх берет: если навек усну я, вдруг никогда не прочтет народ книжечку записную? 6 января 2014 * * * Друзья сидят в тюрьме за непокорность духа. Страна лежит в дерьме, как пьяная старуха. А я дремлю в избе, в безлюдной деревеньке, как будто бы в судьбе закончились ступеньки. Подняться б на чердак, сойти к окну в подвале, откуда мы атак немало отбивали. Но я в избе дремлю один и безоружен, я родину люблю, я родине не нужен. Пропах вином народ и смотрит телеящик, он биться не пойдет, свободу не обрящет. Зачем она ему, обкуренному веком? Мне стыдно самому быть русским человеком. И я в избе дремлю, но это только с виду, - я Господа молю, я не прощу обиды. 1 октября 2013 * * * Надо делать добро. Это я понимаю. Что такое добро? Это я не пойму. Вот я труса простил, вот его обнимаю, вот пытаюсь стать добрым к врагу своему. Но былая вражда ведь не с печки свалилась, если честно я жил, воевал и любил. Враг друзей убивал. И скажите на милость: в доброте своей правильно я поступил? Надо делать добро, чтобы зло не обидеть, трудно в мире живется несчастному злу! Надо доброе делать и светлое видеть, надо тихо сидеть в деревенском углу. Буду делать добро. Откопаю ружьишко и поправлю прицел, чтоб в делах повезло. Вот река, вот стена, вот столичная вышка, где взывает к добру победившее зло. 30 сентября 2013 БРОДЯГИ Я пошел за народ сражаться, а народ пошел в магазин, чтобы водки купить, нажраться, спеть про ветер про баргузин. Эх, бродяга к прилавку подходит, ух, бродяга бутылку берет, ох, унылую песню заводит, ах, о родине что-то поет. Я сражаюсь, назад ни шагу, потому что за мной страна и поющий с утра бродяга, слов не знающий ни хрена. Эх, бродяга Байкал переехал, ох, навстречу родимая мать, ух, а дальше совсем не до смеха, аж мотива не может поймать. Отсражался я, отвалялся в опаленных чужих полях. И бродяга ко мне являлся в медсанбатах и госпиталях. Эх, народ наш давно уж в могиле ох, засыпанный тарой лежит, ах, бродяга мне в Нижнем Тагиле так поет – даже голос дрожит. 23 сентября 2013 * * * Лодку мою завалило листвой и по бортам затянуло травой, цепкой травою подводной, старой, упрямой, холодной. Я оттолкнулся веслом, как шестом, я оказался в пространстве пустом, где не страшны листопады и травяные преграды. Озеро, море, река, океан. Вот мой кораблик, вот я, капитан, но не пятнадцатилетний, что с каждым годом заметней. Позднего плаванья я не боюсь, старого возраста я не стыжусь. Плюнул на дальние страны и на сердечные раны. Пусть это озеро не велико, у берегов оно не глубоко, - в центре такие провалы, что не покажется мало! Вечером я возвращаюсь домой – к заводи с мертвой опавшей листвой и с деревенькой прибрежной – старенькой, брошенной, нежной. 20 сентября 2013 НЕМОТА Жизнь говорит: не пей, бабами не увлекайся, выбрось табак-репей, в церковь сходи, покайся. В церковь-то я схожу, выстою литургию, на исповеди расскажу грехи свои дорогие. Правильно заживу, трезвый и некурящий, с женщиной наяву даже не говорящий. Замкнутся мои уста, душу храня и тело. Безгрешна лишь немота. В этом-то все и дело. 16 сентября 2013 ПРЕДЗИМЬЕ Еще гудят ночные трактора, бросая свет на скифские курганы. Кончается рабочая пора, спускаются морозные туманы. А на рассвете мечутся грачи, пронзительно кричат, сбиваясь в стаи. Сиди у печки, слушай и молчи, беспомощно во времени летая. Вот мальчик в гарнизонном городке, вот юноша в студенческой общаге, вот взрослый муж в афганском далеке, а вот старик на предпоследнем шаге. Все это ты – и мальчик, и старик, всё жизнь твоя – и школа, и обстрелы. Не верится? Переходи на крик, облетывай предзимние пределы. 13 сентября 2013 * * * Если долго на небо смотреть поздний осенью, вечером поздним, можно вдруг на земле умереть и воскреснуть в пространстве межзвездном. Ведь оттуда слетела душа в мое бренное тело земное и туда она рвется, спеша возвратиться в сиянье родное. Плохо жил я на грешной земле, и сражался, и верил я плохо, заплутавший в добре и во зле и в любви до последнего вздоха. Отлетела она в небеса, та любовь. И душа моя следом. До полуночи четверть часа. А с полуночи путь мой неведом. 6 сентября 2013 ОЧЕРЕДНАЯ ЛЮБОВЬ И все-таки это предательство – очередная любовь. Но мы говорим: обстоятельства, но мы говорим: плоть и кровь. И даже на сердце ссылаемся, что, мол, не прикажешь себе, ведь не самовольно влюбляемся, - по сердцу, по вечной судьбе. Христовым ученьем завещано любить до скончания лет всех ближних. Единственной женщины, сверхближней, в учении нет. Сверхближний мужчина, единственный, присутствует: Сам Иисус. Еще упомянут таинственный супружеский брачный союз. Союз этот необязателен, достойнее жить одному... И мы как предатель с предателем, обнявшись, уходим во тьму. 6 сентября 2013 * * * Он был рожден до Рождества Христова, о чем наука ставила вопрос и подтвердили нынче богословы. Но кто же он? Он Иисус Христос. Обманчивы библейские заветы, вернее – приблизительны они. Не вычислить по ним Господни лета, не говорю про месяцы и дни. Был Иисус как человек постарше, как Бог был прежде вечности рожден, привал земной устроивший на марше из непостижных далей и времен. Ну а когда он подошел к привалу, – чем занимался три десятка лет? История об этом умолчала, евангелия не дали ответ. Земной привал окончился сурово, хоть дата подозрительна опять. Он был рожден до Рождества Христова. Все прочее нам тоже не понять. 28 августа 2013 * * * В нашей деревне ночная гроза, мечутся в окнах зарницы и освещают в избе образа – древнееврейские лица. Странную веру на Русь занесло с далей Иерусалима, не расточается ветхое зло, правда неисповедима. Что нам за дело до чуждой земли, до пастухов и пророков! Впрочем, без них бы мы не обрели ветхозаветных пороков. Будет Христос, будет новый завет, будет Израиль небесный. Будет гроза и безжизненный свет над стороною безвестной. 23 августа 2013 * * * Почему, вспоминая любимых навеки ушедших людей, мы глядим в небеса. Почему? Ведь мы жили вот здесь, на земле, и они похоронены здесь. В этом тайна, которую я не пойму, в этом тайна высокая есть. Да, конечно душа вылетает из тела. Куда? Почему в небеса? Разве там она прежде жила? Разве там обнималась с моею влюбленной душой? Или просто любили друг друга одни лишь тела в этой жизни земной, небольшой? Над могилой склоняюсь, но взгляд поднимается ввысь, в небеса, где лучи прорываются сквозь облака. Неужели земля – это смерть, а пустыня небес – это жизнь? Ради смерти одной мы на землю сошли свысока? Да, спустились, чтоб встретиться, чтобы влюбиться в коротком пути по незнамой, изрытой могилами страшной земле и вернуться на небо, где нас еще можно найти, если долго смотреть сквозь морозный узор на стекле. 6 августа 2013 * * * Иисус Христос любил вино. В Евангелии это записано и скреплено развитием сюжета. Во что Он воду обращал? Что пил Он на вечери? Чем причащаться завещал неколебимым в вере? А если б, упаси Господь, Он предпочел куренье или жевал, взбодряя плоть, побеги и коренья? Что б изменилось? Ничего. Курили бы, жевали, и страшной правды про Него по-прежнему не знали. 23 октября 2011 Оглавление 1 Если в дело вступает молитва 1 МУРАВЕЙНИК 2 АНСАМБЛЬ 3 Но я вижу звезду! 4 Почти на отшибе Галактики 5 МОИ ЧИТАТЕЛИ 6 ПТИЦА РУХ 7 По правую руку от вечности, 8 ВСЮ-ТО Я ВСЕЛЕННУЮ ПРОЕХАЛ 9 Как это странно: мыслящая плесень, 10 Если б не Великая война, 11 ПОСЛЕ МОЛЕНИЯ О ЧАШЕ 12 Не много значат горести земные, 13 ГЕРМАН 14 ТАТЬЯНА 15 ТИМУР 16 ПОЭТ 17 ПО ДИКИМ ОКРЕСТНОСТЯМ ИЕРУСАЛИМА 18 ПОБИСК 19 ДЫМ 20 Лицом к лицу со смертью? 21 К ВОПРОСУ О ТРОИЦЕ 22 В ШУЕ 23 МОСКВА – ВЛАДИВОСТОК 24 ОТЦЫ И ДЕТИ 25 РАЗЛУКА ТЫ, РАЗЛУКА 26 Прекрасного мира не будет. 27 ИСХОД 28 БАРД 29 Ну что он скажет мне? 30 ОТЛИЧНИЦА 31 Осень. Скучно. Сыро. 32 СТУДЕНТКА 33 Русские могут бессмысленно драться, 34 Били дикие народы, 35 ВЕРНОСТЬ 36 В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ОТЦА 37 ПРОСВЕТ 38 ПОВЕРКА 39 НАЧАЛЬНИК КУРСА 40 А мы с тобой уже не свидимся, 41 ДЕСАНТ 42 ДВУХТЫСЯЧНЫЕ 43 Какие солнечные дни, 44 Я обдумывать жизнь не умею, 45 ЗАМОСКВОРЕЧЬЕ 46 ЗА ДРУГИ СВОЯ 47 – Что делаешь? 48 Мало событий в деревне зимой. 49 Двадцать первый век не мелодичен, 50 А все же литобъединения 51 РУССКАЯ МОЛИТВА 52 ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ РОМАНС 53 В огонь ходили на войне горячей 54 МАЛЕНЬКАЯ БАЛЛАДА О ВЕЧНОСТИ 55 Стук автомата суховат, 56 ДВА ДОЖДЯ 57 ШТУРМОВИКИ 58 МЕМУАРИСТ 59 ОККУПАЦИОННЫЙ РОМАНС 60 УЧАСТНИК ГОСПЕРЕВОРОТА 61 ИНОПЛАНЕТЯНКА 63 ВЫСТУПЛЕНИЕ НА АЭРОДРОМЕ 64 Любовь, что казалась смертельной, 65 Скоро октябрь. Будут щуки ловиться, 66 На востоке полоска зари 67 Дрова бормочут, прогорая, 68 Не жаль мне поэзии как таковой: 69 Далекая заря 70 Как холодом ударило из сада, 71 Увы, считаясь однолюбом, 72 После ночного дождя 73 За мной закрываются двери, 74 Художники работают, как черти, 75 Жизнь трагична по определению. 76 Вот и сошли фронтовики 77 Какие низкие сегодня облака, 78 ПОЗДНИЕ ГОСТИ 79 Какая, к черту, Украина, 80 НЕ ЛУЧШЕ ЛИ? 81 Одно полено не горит, 82 ЗАБОЛОЦКИЙ 83 ТРЕВОГА 84 Даже птицам они не нужны – 85 ИСХОД 86 Над озером листья летают 87 ЛОВЦЫ 88 ИЗГОИ 89 Воевавшие не виноваты, 90 Мне снится пешая пехота – 91 ПЕРЕКИДНОЙ КАЛЕНДАРЬ 92 Происходят события в мире, 93 С тобой говорю у воды, у огня. 94 ПОКОЛЕНИЕ 95 В небольшом, текстильном, тихом 96 ЛАТИНСКИЙ КВАРТАЛ 97 ВЫБОР 98 Друзья сидят в тюрьме 99 Надо делать добро. Это я понимаю. 100 БРОДЯГИ 101 Лодку мою завалило листвой 102 НЕМОТА 103 ПРЕДЗИМЬЕ 104 Если долго на небо смотреть 105 ОЧЕРЕДНАЯ ЛЮБОВЬ 106 Он был рожден до Рождества Христова, 107 В нашей деревне ночная гроза, 108 Почему, вспоминая любимых 109 Иисус Христос любил вино. 110